Мне хотелось бы поговорить о еврейской кухне как о сложном, глубоко интимном переживании каждого, кто имеет отношение к еврейству и еврейской культуре в наши дни. Наше трепетное отношение к еврейской кухне, которую мы “не едим, но любим”, похоже на чувства, которые мы испытываем к идиш: языку, на котором мы не говорим, но считаем родным. Как получилось, что вещи практические, даже обыденные, скажем так, инструменты и умения, необходимые в повседневности, превратились во что-то почти сакральное, а ритуальная чистота кашрута уступила место чистоте трепетного отношения к сохранению памяти о еврейской (пра)бабушке? Мы поговорим о еврейской кухне, традиционной для различных регионов бывшей черты оседлости: о региональных различиях и о методах приготовления блюд. Мне также хотелось бы поделиться впечатлениями от разговоров о еврейской кухне и совместном приготовлении блюд с информантками этнографических экспедиций, а также наблюдениями за более молодыми еврейками и евреями в связи с еврейской гастрономической традицией. Второе важно потому, что еврейская кухня вовсе не собирается умирать (как принято — часто ошибочно — думать о традиции), наоборот, она переживает небывалый расцвет и обладает мощным потенциалом к дальнейшему развитию. Согласно теории социальной памяти, частичная утрата знания является катализатором к развитию области — так как делает возможным ее адаптацию к новым реалиям.